История Аркадия Добкина — белорусско-американская бизнес-мечта. От скромного минского кооператива по производству софта до мирового производителя с миллиардной выручкой EPAM Systems, благодаря которому над Нью-Йоркской фондовой биржей впервые в ее 220-летней истории поднялся флаг Беларуси. В Беларуси EPAM — крупнейший работодатель ИТ-отрасли. О ее перспективах, о том, как невыполненные обещания отбивают интерес инвесторов на годы, о будущем ИТ-страны и переменах в Минске, кое в чем уже догнавшем Штаты, председатель совета директоров EPAM Systems Аркадий Добкин, один из лидеров в топе самых выдающихся бизнесменов страны последнего 25-летия, рассказал в интервью TUT.BY.
Аркадий Добкин — победитель национального этапа конкурса «Предприниматель года» по версии Ernst&Young в 2014 году. С тех пор компания выросла более чем вдвое, ожидаемая выручка в 2018 году — более 1,8 млрд долларов. Фото: Дмитрий Брушко. TUT.BY
Инвесторы не любят «вдруг»
— Вы с компанией прошли самые разные периоды отношения в Беларуси к инвесторам, бизнесменам, айтишникам. Какие перемены были самыми сложными и, наоборот, самыми оптимистичными? Или для бизнесмена излишний оптимизм не слишком полезен?
— Безусловно, много изменений произошло за более чем 20 лет… Думаю, ответить на вопрос в общем виде достаточно сложно, потому что разные типы бизнесов ощущали, скорее всего, «сложности и наоборот» очень по-разному в этот промежуток времени. Мне проще говорить о том, что происходило и происходит в ИТ. И тут перемены были гораздо более оптимистичными начиная с 2006 года (после того как был принят первый декрет о ПВТ). По сути дела, они продолжаются до сих пор. Были, конечно, и в ИТ «сложности», если их так можно назвать, которые вызывали беспокойство, но они в конце концов относительно благополучно разрешились или, по крайней мере, разрешаются. Прежде всего, связанные с освобождениями из-под стражи… Ну, а затем и проект «второй очереди» ПВТ.
А полезен ли оптимизм для бизнесмена… Обоснованный оптимизм, безусловно, полезен — иначе зачем вообще этим заниматься? (Улыбается.) Просто ощущение «обоснованности» часто сильно отличается от одного бизнесмена к другому.
— Белорусское бизнес-сообщество, кажется, живет больше своей, а не глобальной повесткой — приняли или отменили взбудораживший всех указ, посадили или отпустили коллегу. Это интересует и беспокоит больше, чем развитие новых фининструментов, появление новых технологий и т.п.
— Возвращаясь к мысли, что все обобщать не очень продуктивно, я бы заметил, что это, наверное, нормально, что основная масса белорусского бизнес-сообщества живет больше своей внутренней, чем глобальной повесткой. Особенно та, которая в основном работает на внутреннем рынке Беларуси. То же самое, думаю, происходит и в других странах.
На следующей ступеньке, наверное, многих волнует, что происходит в России, — опять же потому, что реальный экспортный рынок для основной массы бизнеса — там. Так же, как в Канаде или Мексике всех волнует, что происходит в США. Реальные глобальные проблемы волнуют только тех, кто видит себя на глобальных рынках. А таких значительно меньше… Хотя, думаю, по крайней мере, это видно чисто визуально, их число довольно быстро увеличивается. И компании технологического направления, безусловно, создают большую тягу в этом направлении (я опускаю чисто сырьевой рынок экспорта). И уж их точно волнуют и фининструменты, и новые технологии, и все остальное, что связано с тем, чтобы успешно конкурировать на глобальном рынке.
— А как Беларусь видят со стороны? Что интересует, беспокоит иностранных партнеров и инвесторов?
— Видят наверняка по-разному, и это очень сильно зависит от категории бизнеса. Наверняка в ИТ эта «картинка» намного лучше сегодня, чем во многих других сегментах. Хотя я могу и ошибаться — недостаточно знаю ситуацию там, вне ИТ. Но, например, индустриальный парк, похоже, — правильный шаг в глобализацию за пределами чистого ИТ. Хотя опять же реальные результаты будут видны позже. Объединяет же всех инвесторов, по моему мнению, очень конкретное беспокойство по поводу стабильных, предсказуемых правил игры. Один раз невыполненные (или измененные) обязательства могут отложить инвестиции в следующий проект на годы и отпугнуть новых инвесторов на неопределенное время. Так было в прошлом, и так наверняка будет в будущем.
— Приходилось ли вам что-то объяснять инвесторам — вроде введения поголовной субсидиарной ответственности или, наоборот, льгот декрета № 8?
— Когда-то приходилось объяснять детали локального законодательства по общим правилам в ПВТ. В остальном, скорее, нет — сегодня мы общаемся с другим типом инвесторов.
— Как можно оценить нынешние условия для привлечения инвесторов и чего все-таки не хватает для «инвестиционного спурта», который очень ждут в нынешнем году? Не слишком быстро мы ждем отдачу от принятых мер? Дали какое-то послабление или льготу и тут же рассчитываем, что деньги в страну пойдут.
— Повторю то, что уже говорил. Во-первых, думаю, у инвесторов все еще не хватает уверенности, что ничего «вдруг» не поменяется. И это нормально — это требует времени. Плюс, безусловно, любые новые правила только создают условия. Нужно время, чтобы «превратить» эти условия в реальные бизнесы, которые докажут инвесторам, что уже можно и нужно инвестировать… и в других масштабах. И все это происходит, и, как я уже говорил, визуально происходит достаточно быстро. Это просто видно по тому, как изменился Минск за последние даже пять лет. Какие люди сюда прилетают и как их много, какие конференции проходят и какой интерес они вызывают. Вопрос: как это могут заметить люди, которые сегодня еще вне этого «движения»? И опять банальный ответ: нужно время.
На конкурсе «Предприниматель года — 2018». Фото: Евгений Ерчак, TUT.BY
На пути к ИТ-стране: пойдут многие, дойдут не все
— Как вы относитесь к вопросу льгот для отдельных отраслей и предприятий? Давать ли и на каких принципах?
— Наверное, мой ответ предсказуем — в принципе давать. Для отдельных отраслей и даже предприятий. Это вполне себе глобальная практика, применяемая в очень многих странах.
Но это не ключевой вопрос. Ключевой — почему и на каких принципах их давать в каждом конкретном случае. И тут у меня, тоже ожидаемо, ответа нет. Нужно быть реальным экспертом в конкретной отрасли — глубоко ее знать, чтобы понять, какие льготы могут пойти на пользу. Причем не сегодня или через год, а в достаточно долгосрочной перспективе. Ведь при ошибке может быть совершенно обратный эффект. У нас было достаточно ясное понимание во время появления инициативы ПВТ, что может помочь отрасли ИТ в Беларуси. И к нашему мнению реально тогда прислушались. Пока, похоже, это себя оправдало.
— Действительно, число ИТ-компаний в Беларуси бурно растет, в том числе — резидентов ПВТ, стартапы привлекают серьезные ресурсы, объявляют о громких сделках… Можно уже говорить, что ИТ-страна состоялась? Какой смысл вы вкладываете в это понятие?
— Мне кажется, что когда это определение изначально прозвучало лет 7−8 назад в Беларуси, подразумевалось, что значительная доля населения будет работать в ИТ или смежных областях и это очень серьезно усилит экспортную составляющую во внешнеторговом сальдо страны. Позже стал подразумеваться и серьезный функционал электронного правительства.
Наверное, на сегодня хотелось бы расширить понимание ИТ-страны до уровня, когда то, что называется «умными» городами и деревнями, соединится с «умными», а не просто «электронными» здравоохранением и образованием и будет поддерживаться не «электронным», а именно «умным» правительством. И так далее. Под «умными» тут, естественно, подразумевается не просто перевод всего в программы и компьютеры, а получение возможности принятия решений часто без вмешательства человека, на базе объективных данных и с высокой вероятностью предсказания «будущего»…
Мы уже все знаем, что в современном мире любая компания в большой степени должна быть технологической/софтверной. Сегодня это уже почти штамп, и только ленивый не повторил это десятки раз.
Я уверен, что в этом смысле и любая страна должна быть ИТ-страной. Некоторые страны двигаются в правильном направлении, но не существует, наверное, ни одной, которая может сказать, что такой статус достигнут. Как и дать четкое определение этому статусу. Процесс достижения этого «состояния» и процесс формирования его определения — скорее всего, бесконечны и меняются почти в реальном времени.
Фото: Дмитрий Брушко. TUT.BY, архив
Основной массе стран ОЧЕНЬ далеко даже до начала, включая и многие развитые. В этом смысле и Беларусь — тоже в самом-самом начале пути.
Важно, впрочем, понимать, что в этом есть и интересное преимущество. Это как со старыми городами — перестроить может оказаться значительно тяжелее, чем строить правильно и с нуля. Многие развитые страны стоят перед этой очень острой проблемой и в результате иногда вынуждены загонять себя в еще более тупиковое состояние в этой области.
Я бы сказал, что у Беларуси есть уникальная возможность начать и развивать все это более грамотно, учитывая практически отсутствие старых систем и относительно прогнозируемый масштаб работ. Страна достаточно компактная, хотя и значительно более крупная, чем такие «чемпионы», как Эстония или Сингапур. Другое дело, что в ИТ «правильно» может очень легко превратиться и в «совсем неправильно». И в результате можно потратить серьезные усилия и средства на создание чего-то, что работать не будет по-настоящему никогда. Ну и во многом это вопрос и о готовности «клиента» к значительным переменам.
А количество ИТ-компаний и стартапов, на мой взгляд, напрямую не связано с продвижением в направлении ИТ-страны. Хотя это, конечно, и создает нужные предпосылки для начала движения — без этого совсем никак. Для реального старта нужны довольно серьезные законодательные изменения в разных областях, а не только в ПВТ. Предвижу следующий вопрос: какие же изменения? Опять лаконичный и достаточно безопасный ответ: не знаю. Это другой уровень и сложности, и экспертизы, и интервью. (Улыбается.)
«Классовые противоречия? Думаете, это только в Беларуси?»
— Один из не очень приятных побочных эффектов ИТ-бума — непривычная для Беларуси фрагментация общества с выделением прослойки более состоятельных работников и зависти, неприязни, критики со стороны тех, кто остался за бортом финансового благополучия. Как это «классовое противоречие» урегулируется?
— А вы думаете это происходит только в Беларуси? Это происходит по всему миру. Перед автобусами с сотрудниками Google в Калифорнии люди ложатся на дорогах, выражая «классовые противоречия»… И, я думаю, несмотря на то, что в это тяжело поверить, пропорциональная фрагментация там примерно такая же.
Мое мнение, урегулирование «классового противоречия» должно происходить максимально естественным путем. Хотите быть в индустрии — учитесь или быть в индустрии, или предоставлять услуги этой индустрии. Например, учить английскому, строить относительно дорогие квартиры или стричь. Случайно зашел в Минске в парикмахерскую — цена там была вполне себе среднеамериканская. Значит, это уже происходит. (Улыбается.) Надо строить «свою» прослойку. Ну, а произойдет переизбыток — останутся в ИТ те, кто это занятие реально любит больше, а остальные пойдут в новую «перспективную» прослойку. Нормально.
Наверное, можно спросить и по-другому: а будет ли лучше, если таких прослоек не будет? Кто тогда сможет себе позволить «тянуть» остальные сферы вперед, гораздо лучше оплачивая и образовательные, и медицинские, и разнообразные другие области? Чем больше получится «прослоек» в результате и чем шире они станут, тем лучше. Да, тривиально.
— Ваша компания стала глобальным поставщиком программных решений, вышла на NYSE — примерно в этом месте самые смелые мечты многих бизнесменов останавливаются. Рост выручки, борьба за лидирующие позиции в отрасли — какие еще цели?
— Знаете, это как с ИТ-страной — процесс бесконечный. Цель очень простая — лучше всех помогать другим компаниям (а может быть, и странам — мы, например, делаем очень интересный проект в Австралии сейчас — ре-инжиниринг структуры социальных сервисов) становиться технологическими/софтверными компаниями, чтобы быть более конкурентными в сегодняшнем мире, ну и, в свою очередь, позволить всем нам жить в более конкурентной, в хорошем смысле этого слова, среде обитания. Представьте себе, что будет, если через лет 10 останутся в мире только Amazon, Google, Facebook, Apple и Alibaba… и Tesla, например… Или вообще просто одна, но очень крупная компания. (Улыбается.)
И если мы сможем это делать немножко лучше других, то рост выручки и лидирующие позиции в отрасли придут как-то сами.
— Что на этой стадии сложнее получить: ресурсы? людей? идеи?
— Сложнее всего — это как раз и делать все это «немножко» лучше других. Или, можно сказать, «немножко» быстрее. Идеи витают в воздухе и перетекают из одной головы в другую (понимай — из одной компании в другую) со скоростью света. Идей хватает — или, по крайней мере, понятно, где их искать. (Улыбается.)
Как превращать идеи в реальность — очень сложный и долгий процесс в нашем бизнесе, бизнесе построения больших систем и решений для больших глобальных компаний, и это очень значительная часть того, что ЕРАМ делает сегодня. Скорость может отличаться в разы. Цена небольшой ошибки может измеряться миллионами или долгими месяцами переделывания. Поэтому «все это» — трудно определить, и меняется «это» достаточно быстро и может быть очень разным от клиента к клиенту. Но… если найти рецепт, как добиться этого «немножко», то и нехватка ресурсов, и талантливых людей станет несколько меньшей проблемой — они найдутся. (Улыбается.)
— Долгие годы образование было ресурсом и залогом конкурентного преимущества Беларуси. Сейчас кажется, это грозит стать слабым звеном — люди с хорошим образованием свободно перемещаются по миру, их непросто удержать, а с плохим — бесполезны и для экономики страны. Что делать и может ли сыграть здесь роль частный бизнес, в первую очередь — ИТ-бизнесмены?
— Мы, наверное, в этом контексте будем говорить в основном про естественно-научное и техническое образование или о дисциплинах, связанных с обеспечением существования технологического бизнеса. Во-первых, люди с хорошим образованием давно свободно перемещаются по миру и их давно непросто удержать. Так что тут ничего нового нет. То, что в Беларуси они удерживаются относительно благополучно, и «относительно» — важное тут слово, и есть большой вклад условий, созданных в ПВТ. Мы говорили об этом. Думаю, что большой вклад этих условий еще и в том, что компании целенаправленно инвестируют в образование: и помогая вузам в поддержании и обновлении процессов, и строя свои собственные центры обучения. Например, только через наши проходят тысячи молодых людей ежегодно. Без всех этих усилий не было бы 50 тысяч человек в ИТ сегодня. В результате инженерная культура в Беларуси на достаточно достойном уровне сегодня — и нам есть с чем сравнивать. Ничего этого не было 20 лет назад в сравнимых масштабах.
Нужно ли гораздо больше вкладывать в образование? Да, 100%. Многое нужно просто перестраивать. В отличие от инженерной культуры… Образование изменилось диспропорционально меньше за эти 20 лет. Это не секрет, и само образование об этом открыто говорит. Уверен, ИТ-бизнесмены и частный бизнес должны сыграть (и уже играют) существенную роль в этой перестройке. Но, как и все, о чем мы тут говорили, перестройка не произойдет мгновенно.
