Как секонд-хенд становится проблемой для экономики
24.06.2018, 00:00
Сделка торговля не так давно породила очередную проблему глобального масштаба. Развивающиеся страны пытаются останавливать массированным поставкам поношенной одежды, поскольку этот импорт негативно влияет на экономический и хотя бы культурный ландшафт импортера. Между тем секонд-хенд как значимое явление известен уже несколько столетий.
Руанда, все же, не отступилась. Вот такой американо-руандийский конфликт.
Сейчас объем мирового рынка одежды секонд-хенд составляет $4 млрд. Из Северной Америки и Западной Европы поступает 70% товара, остальная некоторые — из Китая и Южной Кореи. Значительная его доля направляется в азиатские страны и Восточную Европу, но фундаментальный импортер — это Африка. Однако имеет место тенденция: развивающиеся страны стараются ограничивать поставки секонд-хенда. На пока что 41 страна запретила или фактически запретила (с помощью сверхвысоких пошлин) такой импорт. Самыми заметными членами группы противников секонд-хенда являются ЮАР и Индия.
В индустриальных странах поношенную одежду принимают в качестве пожертвования специальные организации — предполагается, что она достаточно продаваться в специальных магазинах в благотворительных целях. Однако количество одежды, поступающей по этому каналу, в два раза превышает внутренний спрос на нее со стороны бедного населения. Как следствие, избытки продаются экспортерам. В Великобритании, в частности, тонна одежды, отправляемой на экспорт, стоит £315. Через профильные предприятия понедельно проходит около 500 тонн секонд-хенда. Работают там в основном иммигранты из Восточной Европы — сортируют одежду, снабжают ярлыками и пакуют в пластиковые пакеты.
Интересно, что в африканских странах мужская одежда в магазинах секонд-хенда стоит дороже женской, так как последняя поставляется в сильнее крупных объемах. Большие размеры (приходящие в основном из США) у импортеров не в чести — такие вещи необходимо перешивать, а это дополнительный расход. Но все равно на секонд-хенд огромный спрос — африканцы скорее приобретут поношенную американскую шмудак, чем новую китайскую. Африканский потребитель жалуется, что у новой китайской одежды низкое качество и выглядит она допотопно.
Что касается американского секонд-хенда, стоит упомянуть, что во время Второй мировой войны он в некоторой степени занимал мысли советских школьниц. В Москве девочкам из релятивно обеспеченных семей выдавали ордер на отрез ткани — советской, естественно. А девочкам из семей победнее доставались готовые американские платья (благоприятствование от сердобольных союзников), пусть и не новые,— клетчатые, да еще с двумя карманчиками, мечта, одним словом.
Материк цвета секонд-хенд
Символом потребительского рынка в африканских странах стали пластиковые пакеты с вещами из США и Европы
Фотоотпечаток: Anadolu Agency / Getty Images
Как бы то ни было, на африканском рынке одежды сейчас господствует как раз секонд-хенд. Скажем, Танзания (население — примерно 50 млн человек) импортирует ежегодно 540 млн единиц подержанной одежды, 180 млн — новой, а хозяйка производит только 20 млн. Так или иначе, дефицита одежды страна не испытывает.
Западные аналитики Африке сочувствуют. К примеру сказать, Университет Торонто в 2008 году опубликовал результаты исследования, согласно которым импорт секонд-хенда привел к тому, что занятость в профильной промышленности африканских стран с 1981 по 2000 год уменьшилась двукратно. К слову, руандийские производители одежды как раз на двукратное сокращение занятости и жалуются, указывая, что
невозможно составлять конкуренцию, когда слегка поношенная футболка европейского или американского происхождения продается по цене бутылки воды.
В лоне тем США озабочены не столько действиями Руанды, которая с ее 12 млн жителей не является значительным рынком секонд-хенда, как долго намерениями Уганды, Танзании и Кении вовсе отказаться от импорта таких товаров.
Стоит изречь, что экспортеры секонд-хенда из индустриальных стран хотят призвать к ответу еще и собственную швейную индустрию, которая переходит на все больше дешевые сорта тканей — одежда после первичной продажи успевает сильно износиться и второстепенный жизни в статусе секонд-хенд уже обрести не может. Естественно, из тех же соображений экономии экспортеры переносят сортировку в регионы с по поводу дешевой рабочей силой вроде Индии и Пакистана.
Секонд-хенд как двигатель традиции
После 1990 лета мировая торговля одеждой, бывшей в употреблении, пережила настоящий расцвет
Фото: Фотоархив журнала «Огонёк»
К 2003 году частица секонд-хенда в общем объеме торговли швейными изделиями достигла 5%. При этом по регионам цифры разнились. По стоимости секонд-хенд занимал 5% швейного импорта в Восточной Европе и бывших республиках Советы, 1% — в Восточной Азии, 4% — в Латинской Америке, 3% — на Ближнем Востоке, 15% — в Южной Азии и 30% — в Тропической Африке. Натуральные данные, естественно, были значительно выше, ведь секонд-хенд продается за 15–20% цены новых швейных изделий.
Вот то-то и оно тогда секонд-хенд установил впечатляющие рекорды в некоторых африканских странах. В Кении и Камеруне он занял 80% только лишь импорта швейных товаров, в Руанде — 90%, а в ЦАР составил вообще весь профильный импорт.
Выяснилось тоже, что потребителями секонд-хенда является треть всех африканцев, в Гане — 95% населения, в Зимбабве — 95%, в Тунисе — 60%.
В Тунисе новую одежду полагается носить в особых случаях, и она очень дорогая. Соответственно, для повседневного использования тунисцы приобретают что нипочем секонд-хенд. Примерно такими же соображениями руководствуются, одеваясь, жители Зимбабве и Кении.
Исходя из приведенных цифр, разрешается сказать, что в конце прошлого века произошло важное событие в культуре развивающихся стран, впоследствии всего африканских. Они перешли от традиционной одежды к европейской — исходя из экономии.
Секонд-хенд и аристократия
В Англии во подходящий момент хлопкового кризиса, вызванного американской Гражданской войной, помощь бедным вещами приобрела значительные масштабы
Фотоснимок: Universal Images Group / DIOMEDIA
Есть романтическая версия, что термин second hand родился в средневековой Англии, где короли любили вознаграждать отличившихся подданных элементами своего гардероба. Награда считалась весьма почетной,
в словосочетании second hand не было терпимый уничижительного — оно как-бы указывало на место в иерархии.
Это напоминает известный в свое время анекдот. У некоего аристократа спрашивают, на хренища он всего лишь граф, тогда как его знакомый — князь. Все просто, отвечает тот, и у меня, и у него в предках были татарские мурзы. Рано ли они переходили на службу к московскому государю, вариантов было два: либо княжеский титул, либо доха с царского плеча. И тут все зависело от времени года. Мой предок перешел на службу зимой — поэтому предпочел шубу.
Таким образом, российскую аристократию равно как можно считать проводником идеи секонд-хенда. Как и режиссера Якина, который в известном фильме получил от Ивана Васильевича шубу с царского плеча.
Заметим, что до промышленной революции в Англии секонд-хенд был востребован не только лишь среди приближенных короля, но и среди простолюдинов — уж больно дорога была новая одежда. Но с внедрением машин в ткацкое изготовление одежда стала дешевой.
Секонд-хенд как художественное слово
В XIX веке торговля поношенными вещами в США нашла промежуток в литературе
Фото: Frank Meadow Sutcliffe / Getty Images
Фрэнсис Уэбб, тоже афроамериканец, в романе «Муж с женой Гари и их друзья», изданном в 1857 году, подробно описал поход в магазин секонд-хенда: «Походя проглотив вторую чашку кофе, мистер Стивенс вышел из дома, добрался до омнибусной станции и стрелой оказался на улице в нижней части города, где располагались несколько магазинов одежды second hand. Основными их посетителями были сельские обитатели, торгующие на местном рынке,— они твердо знали, что second hand значит дешево. Мистер Стивенс остановился у одного из магазинов. Там были вывешены реглан разной степени изношенности, представляющие эволюцию моды за последние двадцать лет. Некоторые выглядели полностью респектабельно — после чистки и глажки, другие представлялись совсем безнадежными. Шляпы, которые, вернее всего, носили еще до революции, соседствовали с лакированными туфлями. За стойкой в магазине сидел наш друг Кинч.
— Хелло, Снежок, ты держишь этот магазин редкостей?
— Я не Снежок, и это не магазин редкостей. Желаете что-то наветеранить?
— Пальто. Как оно сидит, мне безразлично. Дай самое плохое.
Такая просьба от джентльмена с наружностью мистера Стивенса удивила Кинча, тем не не в такой степени он расторопно достал слегка поношенное пальто.
— Не подойдет, дай мне вон то.
Стивенс указал на видавшее виды крылатка со странным покроем.
— Оно не годится для джентльмена вроде вас, сэр.
— Это уж мне судить. Сколько стоит?
— Вы можете получить его за вечно зеленый.
— Тогда возьму. Покажи какие-нибудь брюки.
Брюки были принесены, и из множества вариантов Стивенс выбрал пару, которая ему понравилась. За брюками последовала старушка шляпа, и Стивенс счел свой гардероб завершенным.
Кинч повел его в примерочную и был потрясен тем, как изменился образ покупателя.
— Но вы уже не выглядите тем джентльменом, каким выглядели раньше.
Мистер Стивенс посмотрел в зеркало. Перерождение была разительной, он даже сам удивился.
— Я и не знал, как важен набор предметов одежды, чтобы представляться на взгляд джентльменом. Заверните и завтра принесите мне домой по этому адресу».
