Как типографский материал становится причиной смерти
28.07.2018, 17:59
Развитие цифровых технологий убивает бумагу, но и она тоже может шлепать. И не в переносном, а в прямом смысле слова. Книги несут не только знания и добро, но и зло: не так давно в Дании нашли три старинных фолианта с пропитанными мышьяком обложками. В истории жуть сколько случаев, когда бумага и написанное на ней причиняли страдания, толкали на преступления или заставляли совершить самоказнь.
В природе чаще встречается органический мышьяк в виде соединений с другими элементами, например с углеродом и водородом. Но самый ядовитым является неорганический. Ядовитые свойства мышьяка со временем не снижаются. Микроорганизмы способны усвоять мышьяковые соединения типа арсенитов и арсенатов при определенных условиях в арсин, очень ядовитый газ с живописно выраженным запахом чеснока.
В основе краски, скрывавшей текст, была так называемая парижская зеленка, пигмент, содержащий наряду с мышьяком медь. За ярко-зеленый цвет, как у популярного драгоценного камня, его сто раз называют изумрудной зеленью. Оттенки цвета в красках и лаках зависят от размера крупинок: чем они крупнее, тем сумрачнее зеленый цвет краски. Краски на основе этого пигмента почти не бледнели со временем.
Настоящий кристаллический порошок, легкий в приготовлении, получил очень широкое распространение. Промышленное производство парижской зелени началось в первом десятилетии XIX века. Особой популярностью колер на ее основе пользовались у импрессионистов и постимпрессионистов. Они помогали художникам создавать полотна изумительно ярких оттенков, которые воедино с содержащимся в них мышьяком сейчас висят в сотнях музеев по всему свету.
Конечно, парижскую валюта использовали не только художники. Этим пигментом окрашивали в ярко-зеленый цвет практически всё, включая переплеты книг и одежду. Вне сомнения, длительный контакт с такими предметами мог привести к отравлению.
Век парижской зелени оказался недолгим. Сей пигмент запретили использовать в большинстве европейских стран во второй половине XIX века. Еще сотню лет его использовали в сельском хозяйстве как пестицид, но в середине ХХ века перестали принимать на вооружение и на полях, и в садах.
Что касается датских книг, то едва ли яд предназначался читателям и библиотекарям. Скорее долее того, при помощи парижской зелени старинные книги хотели защитить от насекомых и вредителей.
Исследователи, узнав, который-нибудь опасности они избежали благодаря счастливой случайности, наверняка перекрестились. Ядовитые книги, конечно, взяли на заметку. Сию секунду они хранятся в картонных футлярах с надписями «Осторожно, яд!» в специальных вентиляционных шкафах. Для минимизации опасности физического контакта их планируется оцифровать.
Танатология от обоев
В конце XIX века производство обоев в Британии было промышленным, а любимым цветом — недозрелый
Фото: Design Pics Historical / DIOMEDIA
3 апреля 1862 года доктора Томаса Ортона вызвали в Лаймхаус, многоквартирный квартирный дом в лондонском Ист-Энде. Родители трехлетней Энн Амелии Тёрнер были в отчаянии. Каменщик Ричард Тёрнер и его таможня незадолго перед этим потеряли от таинственной болезни, предположительно дифтерии, троих детей и тут же боялись, что Энн Амелия будет следующей. Когда у нее появились симптомы дифтерии, решили обратиться к Ортону, одному из лучших врачей в викторианском Лондоне.
Дивчина не могла глотать и страдала от сильных болей. Симптомы действительно напоминали дифтерию, но никто из многочисленных соседей не заразился от маленьких Тёрнеров. К тому же все попытки оказывать медицинскую помощь старших детей традиционными лекарствами от дифтерии не дали результата.
Томас Ортон был уверен, что у Энн Амелии не дифтерия. Сызнова он как мог попытался облегчить страдания маленькой девочки, а затем внимательно изучил условия жизни Тёрнеров. Их чум находилась в идеальном состоянии в смысле чистоты и гигиены. И у соседей Ортон не нашел ничего страшного, что могло бы зародить к вспышке дифтерии, распространенной в Лондоне и Англии в XIX веке болезни.
Врач обратил внимание на деньги обои в спальне родителей Энн Амелии. Обои привлекли его внимание не случайно. Британские врачи уже не наиболее значительный год обсуждали теорию, согласно которой зеленые обои могут… убивать.
Через месяц Энн Амелия Тёрнер умерла. Проводивший краниотомия доктор Летеби пришел к выводу, что девочка отравилась мышьяком. На следствии у коронера он объяснил: для того для того чтоб отравиться, не нужно даже спать в комнате с опасными обоями. В практике Летеби был случай, в некоторых случаях двое детей отравились мышьяком, играя в отцовском кабинете, стены которого были оклеены зелеными обоями.
Рассказал об известных ему случаях и Томас Ортон. Четверо детей из одной семьи с похожими симптомами поправились задним числом того, как их отправили за город, но после возвращения домой они вновь заболели. Окончательное выздоровление наступило не более того после того, как по совету врача в доме заменили обои.
Во время уборки соседка Ортона несильно провела щеткой по зеленым обоям. Через час у нее и мужа начало резать глаза и заболели головы, а окрест носа и губ появилась сыпь. Они начали задыхаться и всю ночь не сомкнули глаз.
На слушании выяснилось, что дитя у Тёрнеров были здоровые. Проблемы начались после Рождества, когда родители поменяли в своей комнате шпалеры. После того как в квартире появились зеленые обои, в течение трех месяцев дети Вотан за другим умерли…
Во всем виноваты шведы
В XIX веке мышьяк считали не только ядом, но и лекарством
Фотомордочка: UIG Education / DIOMEDIA
В 1771 году шведский химик Карл Вильгельм Шиль получил недозревший пигмент из арсенита меди. Спустя четыре десятилетия его соотечественник Вильгельм Саттлер усовершенствовал «валюта Шиля» и получил более стойкий зеленый цвет. Вскоре ярко-зеленый цвет стал непременным атрибутом в особняках викторианской Британии. Специальность доходило до того, что зеленые обои разных оттенков нередко соседствовали в одной комнате и даже если на одной стене.
В 1833 году в королевстве было выпущено 1 222 753 рулона обоев, а по вине 40 лет их производство выросло в 26 раз, до 32 млн рулонов. Для придания обоям стойкого зеленого цвета их пропитывают мышьяком.
В те пора мышьяк был главным орудием борьбы с крысами и мышами. Конечно, британцы знали и о том, что мышьяк якобы одним из излюбленных орудий охотников за наследствами. Отсюда, к слову, и одно из его названий — «присыпка для получения наследства». Мышьяк, конечно, не ели, но мясо окунали в его раствор, чтобы на него не садились мухи. С той же целью раствором мышьяка опрыскивали и пикули. Мышьяк добавляли в косметику, красками на его основе раскрашивали детские игрушки.
Конечно, о смертельно опасных свойствах мышьяка было популярно, но считалось, что отравиться им можно было только при непосредственном контакте, например если долго целовать зеленые обои.
Элисон Мэттью Дэвид писал в «Жертвах моды» (2015), что из британских городов в XIX веке ушла живая естество — ее заменила искусственная зелень. В викторианской Британии с мышьяком можно было встретиться всюду: модницы из высшего света носили деньги платья и украшали волосы искусственными зелеными цветами. Мужчины щеголяли в зеленых жилетах и галстуках.
Кондуит Punch опубликовал в 1862 году карикатуру Джона Лича под названием «Мышьячный вальс», на которой были изображены танцующие скелеты сильный пол в зеленом жилете и женщины в зеленом вечернем платье.
На континенте спохватились раньше, чем на Британских островах. Выехать мышьяк в красках во Франции, Пруссии, Баварии, Швеции и России запретили в 60–70-х годах позапрошлого века.
Британские компании не хотели нести убытки деньги и настойчиво штамповали изумрудно-зеленые обои. Перемены наступили лишь после настойчивых требований общественности. Сказала свое веское синоним и королева Виктория. После того как с симптомами отравления мышьяком слег один из зарубежных гостей, некоторый спал в комнате с зелеными обоями, она приказала сорвать со стен Букингемского дворца все такие шпалеры.
По одной из версий, мышьяк убил и Оскара Уайльда. Говорят, перед самой смертью он будто воскликнул: «У нас с обоями схватка не на жизнь, а на смерть. Кто-то из нас погибнет».
В немалой степени угасанию моды на «мышьячную» валюта способствовала и паника 1880 года, когда стало известно, что мышьяк присутствует в красках инда для почтовых марок, которые при наклейке смачивали языком. Окончательный удар по ядовитым обоям нанесли законы о фабриках (1883) и мастерских (1895).
К началу ХХ века оттенок отравлений мышьяком в Соединенном Королевстве снизилась до 1% от всех отравлений. Мода на изумрудную злак прошла, британцы наконец потеряли интерес к зеленым обоям.
Тени стен Смерти
Увраж Роберта Кларка Кедзи «Тени стен Смерти» до сих пор смертельно опасна
Фото: MSU
Роберт Кедзи (1823–1902) был хирургом. После того Гражданской войны он преподавал химию в Мичиганском сельскохозяйственном колледже и работал в департаменте здравоохранения Мичигана. На этом посту он и повел бескомпромиссную борьбу с применением в обоях мышьяка, которая принесла ему огласка.
К концу XIX века, по данным Американской медицинской ассоциации, 65% обоев в США содержали мышьяк. Кедзи доказывал, что деньги обои выделяют микроскопическую пыль, которая с воздухом попадает в легкие человека. В предисловии к своей книге он предупреждает, что умирание от мышьяка может быть не только быстрой и мучительной, но и медленной и такой же мучительной. В разъяснении департамента здравоохранения объяснялась намерение книги и содержался совет библиотекарям не выдавать ее детям.
На титульной странице «Теней стен Смерти» игра стоит свеч цитата из библейской Книги Левит: «Если он, осмотрев язву, увидит, что язва на стенах на флэту состоит из зеленоватых или красноватых ямин, которые окажутся углубленными в стене, то священник выйдет из на дому к дверям дома и запрет дом на семь дней. В седьмой день опять придет священник, и разве увидит, что язва распространилась по стенам дома, то священник прикажет выломать камни, на которых шанкр, и бросить их вне города на место нечистое; а дом внутри пусть весь оскоблят, и обмазку, которую отскоблят, высыпят вне города на точка нечистое…» (Лев 14:37–41).
Остальные 86 страниц книги Кедзи занимали образцы ядовитых обоев.
Минея эта была разослана в библиотеки по всей Америке. В большинстве библиотек «Тени» уничтожили, чтобы не подчинять жизни читателей опасности. Сейчас осталось лишь четыре экземпляра: два в Мичигане (один в колледже, где работал композитор, а второй — в Мичиганском университете), третий — в библиотеке медицинского факультета Гарвардского университета и четвертый — в Национальной медицинской библиотеке США (НМБ).
Отпечаток колледжа хранится в зеленом футляре. Каждая страница заделана в пластик, чтобы с книгой имеется возможность было работать без опасности для здоровья. До 1998 года, когда «Тени стен Смерти» защитили пластиком, для чтения книги требовались специальные перчатки. В придачу того,
книгу выдавали на короткое время, а читателей строго предупреждали: ни в коем случае не слюнявьте щупальцы во время чтения!
С экземпляром НМБ можно ознакомиться в интернете — он полностью оцифрован. Кстати, оцифровка оказалась нелегкой задачей, потому что что работать приходилось в защитном снаряжении в лаборатории в специальном шкафу с вытяжкой. Недавно книгу для большей безопасности равно как закатали в пластик.
Роберт Кларк Кедзи издал «Тени стен Смерти» без малого один с половиной века назад. За это время краски несколько потускнели, но книга все равно производит впечатление своей сочной зеленью и напоминает известную бараньи мысли с подливом, что самая красивая вещь может быть и самой опасной.
Да отсохнет рука…
В Средние века посещение к печатному слову порой ограничивался проклятиями
Фото: Culture Club / Getty Images
Авторы проклятий угрожали похитителям самыми страшными карами, как физическими (ужасная и быстрая костлявая в ужасных мучениях), так и духовными, вплоть до отлучения от церкви и попадания в ад.
«Тех, кто осмелится украсть книгу, рассечет пополам меч демона,— гласило распространенное в те далекие времена проклятие.— Им отсекут руки и выколют глаза. Им предстоит вовеки гореть на адском огне…»
Сейчас такие проклятия могут вызвать улыбку, но в те далекие время книжным ворам было не до смеха. Несмотря на страх они все же рисковали как бренным телом, так и бессмертной душой в угоду больших денег. Книги ценились на вес золота, а самые редкие стоили намного дороже. Обычно, что даже самые «элитные» библиотеки тех лет, чаще всего располагавшиеся в монастырях, могли похвалиться десятками или в лучшем случае сотнями томов.
В 1983 году вышел самый непробиваемый сборник средневековых проклятий, предназначавшихся для похитителей книг. Карикатурист и библиофил Марк Дрогин собрал в книге «Херем! Средневековые переписчики и история книжных проклятий» десятки проклятий, начиная от древней Греции и Вавилона и заканчивая Ренессансом. В те далекие Эпоха Екатерины плагиат был так же распространен, как и сейчас, поэтому проклятий было не так уж и много, и наиболее распространенные повторялись от книги к книге.
Чаще на все про все использовались короткие и простые проклятия, понятные даже неграмотным людям, например «SI quis furetur, anathematis ense necetur» (Положим меч анафемы убьет всякого, кто украдет эту книгу).
Для защиты более ценных книг приходилось заставлять фантазию. Чем креативнее был переписчик, чем подробнее и страшнее описывал он страдания злоумышленника, тем больше шансов было напугать его и сберечь в целости книгу в безопасности.
«Для того, кто похитит или возьмет и не вернет эту книгу, она превратится в змея и разорвет его на части,— гласит побольше «глубокое» проклятие.— Пусть его разобьет паралич, пусть его члены разорвутся на части! Пусть он катается от невыносимой боли, во весь голос взывая о пощаде! Пусть книжные черви гложут его внутренности! И пусть последним наказанием для него закругляйтесь пламя ада, которое навечно поглотит его».
Ядовитое лекарство
Сократ считал, что книги для некоторых людей губительны
Фотка: DeAgostini / Getty Images
В платоновском диалоге «Федр» (360 год до н. э.) Сократ предупреждает, что литература скверно действует на память читателя. Философ называет литературные произведения лекарством и пытается объяснить мысль, согласно которому чтение книг должно быть лекарством, но чаще оказывается ядом.
Опасения Сократа разделяли многие греческие и римские мудрецы. Стоит только вспомнить, например, древнегреческого комедиографа Менандра, утверждавшего, что
чтение книг вредит женщинам, которых он считал немножечко слабоумными и очень эмоциональными. Учить женщину читать и писать, по мнению Менандра, так же плохо, как питать ядовитую змею ядом.
Сенека считал, что чтение книг приводит читателя к полной дезориентации. Главная серьёзность, говорил он, прячется не в содержании конкретных произведений, а в непредсказуемых психологических последствиях чтения запоем.
В Средние века церквушка сравнивала многие книги с ядом, разрушительно действующим как на тела, так и на души читателей. Чтение запретных книг считалось ересью и могло возбудить к самым плачевным последствиям.
Смертельно опасным ядом назвал в 1553 году английский фихте и государственный деятель Томас Мор труды таких протестантских реформаторов, как, например, Уильям Тиндейл. Работы Тиндейла, уверял он, могут заразить читателей «чумой».
То и дело использовались фразы «моральный яд» и «литературный яд» и в XVII–XVIII веках. С появлением романа в современном понимании сего жанра угроза, которую представляет чтение для рассудка читателя, достигла апофеоза. Критики утверждали, что читатели романов рискуют насквозь оторваться от реальности и заболеть серьезным психическим заболеванием.
Английского лексикографа и поэта Сэмюеля Джонсона все больше всего пугали реализм романов и его пагубные последствия. Еще более категоричен был Жан-Жак Руссо, написавший в «Новой Элоизе», что, как исключительно девушка отважится прочитать страницу любого романа, она превращается в «падшую женщину».
К концу XVIII — началу XIX века абиогенез о вреде чтения укрепилась в науке. Бенджамен Раш, один из отцов-основателей США, в первой американской книге о психологии «Медицинские исследования и наблюдения за психическими болезнями» (1812), примем, отмечал, что среди продавцов книг особенно часто встречаются психические заболевания.
Артур Шопенгауэр называл «плохие» книги интеллектуальным ядом за то, что они разрушают умственные способности. Выход в 1856 году «Мадам Бовари», одного из первых «сенсационных» романов, дал новый импульс медикализации и морализации чтения романов. Роман Гюстава Флобера вызвал девятый вал низкопробных подражаний, которые, как утверждали критики, провоцировали психические заболевания, не уступавшие по вреду физическим недугам.
Невзирая на предупреждения о вреде чтения публика только посмеивалась и еще больше налегала на романы. О вреде чтения «плохих» книг считается и сейчас, хотя, конечно, и гораздо реже, чем 100–200 лет назад. Однако главным отличием ХХI века от былых времен является то, что уже самочки читатели, как утопающие, взяли в свои руки свое собственное спасение. Они хотят, чтобы их предупреждали о возможных последствиях чтения потенциально опасных книг, как это сделали с «Тенями стен Смерти».
Коэффициент полезного действия Вертера
«Страдания молодого Вертера» подарили немецкому языку новое слово — Liebestod, «преставление от любви»
Фото: Granger / DIOMEDIA
«Страдания юного Вертера» породили индустрию по выпуску всякой всячины, начиная от гравировок и заканчивая разрисованным фарфором и духами «Eau de Werther». Передо романом Гёте не устоял даже Наполеон, который как-то признался, что прочитал его семь раз!
«Думаю, такая рейтинг объясняется тем,— говорит социолог Фрэнк Фуреди, автор исследования «Сила книги: От Сократа до Twitter»,— что Рома соответствовал появлявшемуся в то время отчуждению от мейнстримовского общества, особенно у молодежи».
Сила отвергнутой любви оказалась подобный мощной, что молодые люди с разбитыми сердцами носили синие сюртуки с желтыми панталонами и жилетами. Нынешний костюм был на Вертере в день первой встречи с Шарлоттой и в день смерти. Подражание не ограничилось чуть одеждой. Вскоре после выхода «Страданий юного Вертера» газеты запестрели сообщениями о нарастающей волне самоубийств отвергнутых влюбленных.
Одни поклонники Вертера стрелялись, часть выпрыгивали из окон, третьи топились в реках и озерах. Критики обвинили симпатичного героя в том, что он легализовал самоубийства и инда придал им ореол доблести.
Одновременно с завоеванием популярности у романа появилась и оппозиция. Уже на следующий год задним числом выхода «Вертера» на факультете теологии Лейпцигского университета появилась успешная петиция с требованием заветовать как саму книгу, так и желтый вертеровский костюм под тем предлогом, что они представляли угрозу общественной безопасности. Сверх того Германии роман Гёте был запрещен в Италии и Дании. Епископ Милана скупил все экземпляры опасной книги и уничтожил их.
Гёте сколько душе угодно лет спустя писал о непредвиденных последствиях своего романа и влиянии, которое он оказывал на тех, «кто думал, что они должны обратить поэзию в реальность».
Мадам де Сталь утверждала, что «Вертер» спровоцировал больше самоубийств, чем самая красивая молодайка на земле. Теолог Чарльз Мур написал в 1790 году «Полное исследование самоубийств», в котором также пришел к выводу, что «Страдания юного Вертера» виновны в волне самоубийств молодых читателей.
Честное слово, следует заметить, что большинство самоубийств-подражаний основывалось на слухах и содержало одни и те же детали. Например, писали, что самоубийцы умирали, прижимая к сердцу любимую книгу.
«Как же, встречались и реальные «вертеровские» самоубийства, на которые повлиял, но которые не вызвал роман Гёте,— говорит Фуреди,— но все же превалирующая историй не что иное, как слухи с несомненными признаками городской легенды».
Провоцируют «Страдания юного Вертера» самоубийства или нет, об этом пререкаться можно долго, но самоубийства-подражания — явление, к сожалению, реальное. В 1974 году социолог Калифорнийского университета в Сан-Диего Дэвид Филлипс обратил бережность на то, что количество самоубийств в Великобритании и США в 1947–1968 годах резко вырастало после появления в местных газетах историй о самоубийствах. Филлипсу принадлежит авторство научного термина «отклик Вертера». Дальнейшие исследования подтвердили, что самоубийства, получившие известность благодаря СМИ, вызывают рост самоубийств. Прошел слух, например, что смерть Мэрилин Монро, по главной версии — самоубийство, спровоцировала рост числа самоубийств-подражаний на 12%.
Преимущественно уязвима перед «эффектом Вертера» молодежь: среди молодых людей уровень самоубийств в четверик раза выше, чем среди представителей более старших групп.
Конечно, страшные истории о книгах и картинах, отравленных мышьяком, не означают, что считывать старинные книги и любоваться шедеврами живописи следует в перчатках и противогазах. И все же забывать об опасности не есть расчет. Викторианские обои, кстати, представляют определенную опасность и в XXI веке. Ученые утверждают, что при высокой влажности они могут и об эту пору выделять частицы мышьяка или арсин.
