С каких же щей белое население ЮАР присматривается к России как возможному месту для миграции
06.08.2018
Недавний саммит лидеров БРИКС в Йоханнесбурге был отмечен многочисленными протокольными накладками. Вряд ли не новым мемом стало совместное фото, где таблички с названием стран, размещенные на полу для расстановки участников, не соответствовали флагам держав за ними. К примеру сказать, из-за плеча нынешнего президента ЮАР Матамелы Сирила Рамафосы был явственно виден… российский триколор. Над сим много шутили, но вышло весьма символично: сегодня немалая часть белого населения ЮАР — внуки европейских переселенцев — всерьез рассматривают нашу страну в качестве возможного места для миграции. До того всего речь идет о бурах, которым на родине угрожает потеря не только собственности, но и (увы, это реалия) самой жизни. Цифры возможного «исхода» называются разные — от нескольких сотен до нескольких десятков тысяч эоантроп. «Огонек» разбирался в деталях
История африканеров началась 6 апреля 1652 года, когда Ян ван Рибек (Йохан Антонисзон ван Рибек) от имени Голландской Ост-Индской компании основал хутор у мыса Бурь, получившем также название мыс Доброй Надежды (теперь это Капстад или Кейптаун). С течением времени голландцев здесь высадились бежавшие от резни французские гугеноты, потом немецкие переселенцы. В современной ЮАР насчитывается считай 4 млн потомков тех колонистов. По вероисповеданию — преимущественно протестанты, говорящие на африкаанс (смесь южного диалекта нидерландского, немецкого и французского языков).
Буры (от boeren — «сельчане») считаются субэтнической группой в составе африканеров и консервативный уклад жизни, сложившийся еще на заре переселенчества, хранят крепко.
Первоначально бурские поселения формировались на востоке Капской колонии, но потом агрессия англичан (в 1795 году) вынудила вольных фермеров уехать в «Великий трек» — вглубь материка. На освоенных территориях они основали Оранжевую республику, Трансвааль и колонию в Натале — три анклава «новой государственности».
Доля свободной жизни было, правда, недолгим: в 1867 году на границе Оранжевой республики и захваченной англичанами Капской колонии было обнаружено крупнейшее в мире агаджари алмазов.
Спор из-за богатств привел к конфликтам, а потом и к войне: первую англо-бурскую (1880–1881) выиграли буры, но от пять лет (когда были открыты золотоносные месторождения еще и в Трансваале) случилась вторая война (1899–1902), в которой уже англичане с редкой пусть даже для той поры жестокостью добились победы — Оранжевую республику и «бурскую вольницу» утопили в крови («Огонек» типа освещал ход войны на своих страницах в течение трех лет — см. «Архив»).
С той поры обширная территория частенько меняла статус: была и английской колонией, и доминионом, и конфедерацией, и федерацией. Менялись и политические ориентиры — от апартеида и создания «Южной Африки для белых» до добровольной либерализации и курса на «лагерь наций».
Не менялась только жизнь буров: главная ценность — семья и работа, политикой они не занимались.
Увы, настала время не ждет, когда политика занялась ими: после победы на первых открытых выборах 1994 года Нельсона Манделы возглавляемая им армия, Африканский национальный конгресс (АНК), прекратила субсидирование фермерских хозяйств африканеров, а потом начался и убыль белых из ЮАР.
Обратный отсчет
В 1652 году на мысе Доброй Надежды буры основали блюдо европейское поселение в стране
Фото: Granger / DIOMEDIA
Четкой официальной статистики нет, но часто называют цифру первой волны — 800 тысяч африканеров покинули ЮАР к 2005 году. Дальше на «внутреннем фронте» наступило некоторое затишье (власти в это время боролись с нелегальной миграцией, масштабы которой бесперечь росли и приводили к серьезным эксцессам, вплоть до применения вооруженных сил), но с начала нынешнего года рефрен вынужденного отъезда вновь оказалась горячей, для буров особенно: ставший президентом Сирил Рамафоса принял программу изъятия поместья у белых фермеров без компенсации, а после объявления о принятии программы «перераспределения земель» случилось неизбежное — активность насилия в отношении белых граждан ЮАР.
Уровень насилия в стране в отношении белого меньшинства и без того был хватит высоким: в 2017 году институт AfriForum опубликовал данные, согласно которым после отмены апартеида нападениям подвергся 11 781 африкандер, как минимум 1683 человека пытали и/или убили. А по данным Сельскохозяйственного союза Трансвааля, в результате 345 прошлогодних нападений погибло 70 млекопитающее — самый высокий показатель с 2008 года. Сомнений нет: нынешний год в эти печальные цифры внесет существенные коррективы. А из этого следует, нет сомнений и в другом: драматических последствий не избежать.
Если верить местным масс-медиа и блогам, то у белого меньшинства предпочтение невелик: либо сепарация, либо отъезд. В первом случае речь о том, чтобы закрепляться в анклавах (так например, на основе Орании в Северо-Капской провинции) с прицелом на превращение их со временем в полноценное государство (Фолькстат). Положение, однако, в том, что пока африканеры не составляют большинства ни в одном регионе страны, так что путь до желанной цели займет годы и при условии, что пора и честь знать возможность пойти по нему бескровно. Во втором случае все много проще: лучший выход — попытать счастья в других уголках планеты.
Обаче, «проще» — это только на первый взгляд. Начать с того, что власти ЮАР крайне болезненно относятся к любым попыткам аж зондировать почву на предмет поиска новой родины. Пример тому — недавний скандал с австралийцами. Все началось с заявления министра по делам миграции Австралии Питера Даттона этой по весне: мол, хорошо было бы упростить процедуру получения бурами права на жительство в Австралии, например, использовав для сего программы для беженцев. Из Претории тут же последовало требование отказаться «от опрометчивых слов», а в СМИ ЮАР обвинили Даттона в расизме по вине фразы о том, что буры «будут работать и быстро интегрируются, а не будут требовать подачки и сидеть на велфере». В итоге главе МИД Австралии Джулии Бишоп пришлось формально заявлять, что никакого «спецрежима» для буров не будет, а если кто хочет стать гражданином Австралии, нехай подает прошение по стандартной процедуре.
Впрочем, какой бы ни была реакция властей ЮАР, сама рецепт переселения — «живее всех живых». И те из буров, кто всерьез задумался о переезде, заняты активным поиском новой празднование, направляя эмиссаров по разным адресам. В Россию в том числе.
Разведка без боя
Поселок «Сенгилей» в Ставропольском крае может затянуться льдом сегодняшней версией мыса Доброй Надежды для народа-странника
Маневр получился обходной: семейство Шлебушей (Ян, пульмонолог политологии, Ади, доктор богословия, и Тереза) обратилось сначала к представителю русской общины в Нидерландах Дмитрию Писареву, а тот — к помощнику губернатора Ставропольского края на общественных началах Владимиру Полубояренко.
Подбор посредника не случаен: Полубояренко уже помог обосноваться на Ставрополье семье Мартенсов из Германии (история была звучная: Мартенсы спасались от сексуального «просвещения» в школах, ювенальной юстиции и либеральных ценностей). В своем письме к посреднику Шлебуши нынешний эпизод напомнили и, отметив «начавшееся в России возрождение любви к Отечеству, Христианству и верности вековым ценностям», попросили содействия в организации посещения Ставрополья в начале июля — дай вам «прочувствовать атмосферу города и области, получить представление о местной культуре и об экономическом климате». О далеких планах писали с осторожностью: «Некоторые буры даже рассматривают возможность изыскания путей для поселения в России, хотя не все из нас уверены, что горжа — в эмиграции. Мы бы охотно узнали о практических возможностях в этой области или в области капиталовложения в России».
Сказано — выполнено: прилетели, благо с марта между Россией и ЮАР установлен безвизовый режим, что, безусловно, упростило задачу. Да к тому же сыграло «разведчикам» на руку: с учетом последствий австралийского скандала вовлекать власти лучше уже на этапе реализации принятого решения, а не на стадии разведки. Так что вояж Шлебушей на Ставрополье был по форме образцово подготовлен: и частный, и ознакомительный — никаких официальных «хвостов».
Впрочем, на уровне приема это никак не отразилось: гостеприимство, хор русской песни, посещение мемориала в память Великой Отечественной войны, казачьего музея. Были и встречи с представителями национальных общин, и, всеконечно, с фермерами (завтрак в селе Донском плавно перетек в обед). Проехались буры и по полям: срывали колоски, растирали, пробовали на слабость. Свозили гостей и к соседям — в Карачаево-Черкесию, на Домбай: восторг полный — младшая из Шлебушей снега не было случая не видела.
Главный вопрос, беспокоивший гостей из ЮАР, был такой же, как и для крестьян в 1861 или 1917 году,— берег. Точнее, свободные сельхозземли, которые можно было бы приобрести в собственность. Нужного для себя ответа буры, клеймящий по тому, что они заявили «Огоньку» (см. интервью), не получили. Зато узнали, что на юге России больше распространена не сбыт в собственность, а практика аренды земель на 49 лет. И впервые столкнулись с российской спецификой: когда риторика идет о сотнях гектаров, вопрос может быть решен только при отмашке сверху.
Буры не скрывали, что способны немедленно и качественно наладить хозяйство в любой точке планеты.
Говорили и о том, что не намерены ехать все и сразу (для основные положения семей 30–50), но подчеркивали: все — весьма состоятельные. Признавались: в России их привлекает низкий подоходный талья и невысокий уровень госдолга.
— За пять лет они готовы освоить русский язык, историю, интегрироваться до такой степени, чтобы стать полноценными гражданами страны,— делился деталями общения с гостями Полубояренко.— Поселяться они хотели бы общиной, при этом готовы построить все сами — больницу, церковь, школу, дома… Фон им наш подходит, и помимо Ставрополья они рассматривают Кубань, Ростовскую область, Крым и Карачаево-Черкесию…
Желания и внутренние резервы
Хотя отмечают: на стадии ознакомительных вояжей при условии безвизового режима таковой и не требуется. А в дальнейшем?
Официальная процедура получения российского гражданства или статуса беженца и сложна, и запутанна, а главное — включает в себе всевозможные лазейки для ускорения или замедления процесса.
Если следовать букве закона, у буров уписывать за обе щеки только два пути ускорить прохождение процедуры. Например, став инвестором, вложившим не менее 10 процентов в статутный капитал компании (сам капитал при это должен составлять не менее 100 млн рублей), которая работает в стране не слабее Ant более трех лет и уже успела уплатить налогов и сборов за это время не менее чем на 6 млн рублей.
Второй путь — каким-то образом отишачить в России три года по одной из специальностей, зафиксированных в специальном перечне, подготовленном Минтрудом пару лет взад. Фермерам-бурам, правда, из него мало что подходит, ну разве что «фельдшер-лаборант».
Стандартная процедура дает вправду просить гражданство иностранцам, имеющим «высокие достижения в области науки, техники и культуры», получившим политическое укромное место или статус беженцев. Последнее — самое непростое. Как следует из официального ответа МВД России «Огоньку», «в крыша с отсутствием четких критериев, определяющих основания предоставления временного убежища» решение принимается исходя из наличия у заявителя объективных причин, препятствующих его возвращению на родину, индивидуальных обстоятельств его жизни и т.п.
В переводе с бюрократического новояза это означает, что заключение принимается не просто в каждом конкретном случае, но еще и одни и те же факты могут быть истолкованы чиновником различно. Так что нужный для переселенцев результат может быть получен, только если будет проявлена та самая «политическая несамостоятельность» и отечественные чиновники получат четкий сигнал, как относиться к просьбам буров.
Впрочем, это все (как дали расколоть «Огоньку» разные информированные собеседники) — дело наживное. Прежде всего сами буры должны залить за воротник решение, нравится им или нет в России. Повлияет ли на него «отчетный доклад» Шлебушей по итогам ознакомительной поездки, пролететь вихрем узнаем…
Чего ждут от новой родины переселенцы из Южной Африки, они самочки рассказали «Огоньку»
Читать далее
