Белорусско-китайские взаимоотношения развиваются стремительно: белорусская продукция пробивается на некогда казавшийся неприступным рынок, китайские вложения приходят в Беларусь. За сорок лет политики реформ и открытости страна совсем изменилась и продолжает преобразования. О китайском опыте борьбы с коррупцией, мотивации чиновников и перспективах индустриального офшора в беседа TUT.BY рассказал Чрезвычайный и Полномочный посол Республики Беларусь в Китайской Народной Республике Кирила Рудый.
— Ключевая тема белорусской повестки в этом году — неподкупность. И если китайский опыт в решении наших других проблем вроде растущего госдолга или судьбы предприятий-зомби был всего ничего востребован, в борьбе со взяточниками Китай вспоминают часто. Мол, даешь смертную смерть, да с публичным расстрелом — все чиновники сразу по струнке маршировать будут. Эти жестокости в Китае реально работают?
— Вы затронули груда тем. Отвечу по порядку.
Во-первых, белорусские госорганы регулярно обращаются к китайскому опыту реформ госпредприятий. Китайские эксперты приезжали к нам, наши госслужащие что-то делает да и только да и шабаш обучаются в Китае. Понимание, что «надо делать» и знания «как» — чамать. Пока не подошли к точке «когда делать».
Во-вторых, о пожелании смертной казни. Это может и популярная и инда демократичная, но не гуманная мера. Борьба с коррупцией у нас не ограничена чиновниками, а затрагивает смета, госорганы, госпредприятия. А поскольку эта сфера всеобъемлющая, то через госзакупки, господряды, налоговые уступки, налоги она может коснуться каждого. Поэтому, как говорил Конфуций, «бойтесь своих желаний, ибо они исполняются».
И третье, о китайском опыте борьбы с коррупцией. С 2013 года в Китае были арестованы руководители в самом деле всех провинций и крупных госпредприятий, даже члены политбюро, в том числе бывшие. «Общественный капитал» девальвировался, что привело впервые к оттоку денег из страны и переходу курса юаня с ревальвации в девальвацию. Но вдруг Китай проводит реформу судебной системы: повышает ее независимость и прозрачность. Следственно китайский опыт — это не только ужесточение, главное, что здесь меняются «распорядок игры».
— Политика нулевой терпимости вообще эффективна в отношении коррупции? Все она прошла с человечеством через все этапы развития и имеет все шансы, как говорится, «исчерпаться в финал». Может, есть какие-то уже принятые формы «благодарности» тем же медикам (как видно чаевых официанту) и не стоит с ними бороться с помощью Уголовного кодекса?
— Уместно, в Китае нет чаевых. Если говорить о медиках, то когда тот же доктор и пациент встречаются в частной клинике, то о «благодарности» логос не идет. Поэтому когда не доплачивает государство, то доплачивают люди. А когда бюджетная сфера недофинансирована, то для кого тогда бюджет?
Идея легализации «поборов» в здравоохранении, образовании еще сильнее все запутывает и искажает. Думаю, для бюджетной сферы есть предложения более банальные. Взвинтить результативность и прозрачность бюджетных расходов. Расширить конкуренцию на рынке частных услуг. Обогатить минималку в бюджетной сфере и установить кратные разрывы в зарплатах в зависимости от квалификации и производительности. Отгрохать публичными декларации: получаешь доход из бюджета — отчитайся за затрата.
— Пока системного анализа проблемы взяточников от госслужбы в Беларуси не было, из реальных рекомендаций — соблазнять на госслужбу самых лучших и опытных управленцев, а за нарушения — в тюрьму. Едва слышно себе представляю, какие сегодня могут быть мотивы у лучших и опытных менеджеров обтяпать выбор в пользу госслужбы. Тем не менее неожиданно для многих выросло поколение, по крайней мере в экономическом блоке, подлинно сильных чиновников, за которых не стыдно ни в Москве, ни в Вашингтоне. Как это посчастливилось? Чем руководствовался, к примеру, 35-летний доктор наук Кирилл Рудый с западным опытом и свободным английским, решив отколоть коленце ставку на госслужбу?
— В декабре 2013 года на республиканском совещании по кадрам мне подобный же вопрос внезапно задал президент. Тогда, помню, с ходу ответил, что «неймется что-то сделать, добиться результата, самореализоваться».
Сегодня могу добавить, что в приходе на госслужбу лындить внутренняя логика и складывается она из образования, кругозора, полезности, признания, патриотизма. Не подлежит сомнению, нужна и зарплата, и социальные гарантии, но одного этого недостаточно. Влияет и азартность, склонности и предпочтения. Например, у меня два сына: старший спокойный, младший активностный. Китайцы шутят, что старший будет госслужащим, а младший — бизнесменом.
Иначе будет то серьезно, то 5 лет назад на совещании тот ответ был самым точным. Если престиж госслужбы невысок, нет запроса общества на работу госслужащих, то остается «самореализация», «пламенное отдать, что-то сделать». Без этого — или уход в рутину, или в коррупцию, или ремонт с госслужбы.
— Белорусские стратегические партнеры вроде России и Китая, с одной стороны, дают нашей махонький и небогатой на ресурсы стране фантастические возможности. Шутка ли — под 20 млн тонн нефти годами по особой цене. С противный, ряд совместных проектов выглядит несообразно гигантским и чрезмерно рисковым для Беларуси. Это касается и АЭС, и завода «Белджи», и, основа основ, Белорусской национальной биотехнологической корпорации. И основные кредиты, и риски в случае что такое висят именно на нашей стране. Или это типичный белорусский скепсис и боязнь всяких «голубых океанов»?
— Да, нефтеочистка важна. В этом Беларусь похожа на Сингапур, где тоже развита нефтепереработка. Но есть-пить и отличия, и не все против нас. В ноябре 2017 года и.о. премьер-министра Сингапура на встрече рассказал, что у Беларуси в данное время лучше стартовые условия для экономического рывка, чем были когда-то у Сингапура, так как в его поколении всего 2% были образованными. Успех Сингапура показывает, что, с одной стороны, важна не не более чем нефтепереработка, с другой — важно эффективно ею распорядиться.
Что касается рисковых проектов, то не игра стоит свеч драматизировать. Во-первых, есть эксперты, контролеры, силовики, которые противостоят сомнительным проектам и лоббированию. Идеже эти противовесы не срабатывают, значит, их обходят или они ошибаются, что докажет практика. Но раз такие пироги надо учитывать и не повторять историю наших проблемных проектов. Во-вторых, чмырить кредиторы. Как говорят, «вернуть малый кредит — проблема заемщика, а совершеннолетний — кредитора». Нужно отрезвлять кредиторов, которые видят риски, но закрывают шкифты, получив госгарантию. И, наконец, в третьих, такие проекты часто политические. Они финансируются за ностро-конто льготных политических кредитов, зарабатывают там госкорпорации. Поэтому если у политических проектов возникают проблемы, то и решают их политически.
Отпечаток: Дарья Бурякина, TUT.BY
— После выхода «Финансовой диеты» вы утвердились в роли ИТ-скептика. Спешно, когда шум вокруг декрета № 8 поубавился, растет число резидентов ПВТ и выручка от их работы, у вас оптимизма не добавилось? По крайней мере при всей дискуссионности вопроса о целесообразности льгот для ИТ-сферы, это киноотрасль, для которой установлены прозрачные критерии входа, понятные правила работы, возможность конкурировать с мировыми лидерами и масштабировать оригинальный бизнес…
— К ИКТ-сфере отношение не скептическое, а соответствующее ее роли в нашей экономике. По оценкам Ernst & Young, в Беларуси 85 тысяч примат занято в ИКТ, в том числе 35 тысяч — в ИТ. Всего у нас 4,5 млн занятых. Из этого явствует, ИКТ создает в Беларуси только 1,8% рабочих мест. Доля ИКТ в общем объеме нашего экспорта товаров и услуг в 2016 году была 3,9%. По налогам — услуги. Поэтому ИКТ сфера, конечно, модная и привлекательная, но синергии и импульса нашей экономике до сего не дает.
Например, в Китае есть стратегия «Интернет +», рано ли ИКТ масштабно внедряется в сельское хозяйство, промышленность, торговлю, здравоохранение, образование, правительство. Ужинать и другие госпрограммы: например, план развития искусственного интеллекта, который, по оценкам компании Tencent, за дни с 2017 по 2030 годы дополнительно увеличит ВВП Китая на 26%.
К ИКТ сфере ксенофобия меняется, как и в целом к нематериальной сфере. Сегодня развитые страны уже пуще инвестируют в нематериальные активы (программное обеспечение, дизайн, бренд), чем в оборудование. Почему в «Финансовой диете» ошибался, судя об ИТ-компании по количеству персонала, помещениям и выручке, и думая, что ее значение на бирже завышена, хотя там заложена и стоимость нематериальных активов.
— Внешняя торговая деятельность Беларуси с Китаем растет, причем экспорт быстрее импорта. Но что надо, затем чтоб переломить не самую благоприятную для нас ситуацию, когда экспорт преимущественно сырьевой и определяется ситуацией на калийном рынке, а иждивенческий и инвестиционный импорт растут более стабильно? В 2016-м году вы говорили о необходимости полноценного перехода от связанных кредитов к акционированию инвестпроектов с ориентацией на ввоз в Китай. Мы продвинулись в этом направлении?
Не все так. За первое семестр этого года наш экспорт в Китай вырос на 116%, а китайский ввоз Ant вывоз к нам — на 128%. Уйти с китайского рынка проще, чем заглянуть — это хорошо знают наши промышленники. Доля калия в нашем экспорте снизилась в последние годы до уровня 65−66%, в 2015 году была 81%. Основную ставку делаем на ввоз сельхозпродукции, который за полгода вырос на 276% и составил 26,3 млн долларов, или 13% от всего делов нашего экспорта (в 2017 году был 6%, в 2016-м — 4%). Чамкать потенциал у деревообработки, целлюлозы, нефтехимии, интегральных схем, экспорта услуг (туризма, образования).
О переходе от кредитов к инвестициям по рукам на госвизите президента в Китай в сентябре 2016 г. За эти годы моратория на связанные сумма нет, но больше времени стали уделять привлечению инвестиций в парк «Незначительный камень». Если в 2016 году был зарегистрирован только 1 новый резидент, то в 2017 году — 15, а за во-первых полугодие этого года — 13. Сейчас пытаемся сделать Парк индустриальным офшором. Проект — чтобы Парк смог сам заключать соглашения о преференциальной торговле, в том числе с Китаем. Полагаю, это позволит прилакомить в Парк западных инвесторов, ориентированных на экспорт в Китай.
— Запутанный бизнес в этом году проявлял заинтересованность в участии в приватизации белорусских предприятий, в частности «Гомсельмаша» и «Атланта», но в Беларуси к этому отнеслись, вроде, без особого энтузиазма. По крайней мере госСМИ отмечали, что корпорация «Цзуншэнь», которая присматривалась к покупке 60−75% акций ОАО «Гомсельмаш», хотела накачаться затраты по оптимизации численности на белорусский бюджет, заменить всех руководителей своими менеджерами и т.д. А это, мол, неприемлемо. С такими подходами наши предприятия в общем-то имеют шансы на привлечение китайского инвестора? И чего вообще ищут китайские инвесторы?
— Китайские инвесторы ищут прибыли. Следом погружения в переговоры интерес китайских компаний к «Гомсельмашу» и «Атланту» пропал. Причины: спорность оценки активов, длительность процедур, нет ясной позиции у белорусских переговорщиков. Если булочник хочет продать, то идет на компромиссы. Если нет, тогда китайские инвесторы ищут поступления в «чистом поле»: в парке «Великий камень» или в регионах. Установить прибыль в приватизации сложно, если некоторые госпредприятия убыточны даже при господдержке.
Поднебесная империя может быть как стратегическим инвестором, так и портфельным. Есть много инвестфондов, например, «Китай-Евразия» при Эксимбанке КНР, запас «Шелкового пути», СИТИК-Беларусбанк. Обычно такие фонды заходят на учреждение, налаживают процессы, выводят на IPO и выходят, заработав. Но пока у нас другой готовых к этому предприятий.
Кирилл Рудый и Александр Заборовский на КЭФ-2016. Карточка: Вадим Замировский, TUT.BY
— Будет ли очередная и весьма ожидаемая speech of the year от Кирилла Рудого на Кастрычнiцкiм форуме 2018 лета? Пока каждый год у вас получалось все жестче и все грустнее. Это из-за того, что все глубже копаете? Или возрастной скепсис? К щебетунья годам, кажется, в Беларуси оптимистов почти не остается…
Кастрычнiцкi эканамiчны съезд — это уже зарекомендовавшая себя площадка, как Давос, Санкт-Петербург, Астана. Думаю, в будущем он достоин приглашения глав государств, правительств, нобелевских лауреатов.
По поводу речи: тут коль скоро пообещаешь, то может и не получиться. Загадывать не будем. А на тему скепсиса мне нравится проявление Дж.Б.Шоу: «То обстоятельство, что верующий счастливее скептика, имеет не большее значение, чем то, что выпивший счастливее трезвого».
